Карьеру экс-президента Эстонии Тоомаса Хендрика Ильвеса за последние полгода оказалось возможным вместить в три заголовка, где каждый последующий отрицает предыдущий:
Экс-президент Эстонии займётся продвижением криптовалюты
Курсы криптовалют начали резко падать
Ильвес удостоен престижной премии в размере 200 000 евро.
Вывод: Бог – есть! И он любит Ильвеса!
Дальше. Некий петербургский бизнесмен по имени Георгий Симул решил, что он эстонец, и на этом основании попытался получить эстонское гражданство. Эстонским – не владеет, носителем «эстонства» – не является. Postimees пишет: «Носительницей эстонскости может быть только похороненная в Тверской области прабабушка Георгия Симула Каролина, которая дожила до 83 лет и умерла в 1975 году, когда Георгию было 12 лет. Прадед Яан умер в 1958 году, когда Георгий еще не родился». Соответственно, заголовок статьи – «Русский пытается доказать в суде, что он эстонец». Суд пока – против.
Главный редактор центристской «Столицы» Александр Чаплыгин пытается добиться обратного: «Не надо за уши тянуть меня в эстонцы! Моя обязанность как гражданина Эстонии — быть лояльным к стране проживания, то есть соблюдать действующее законодательство. А кем при этом я себя ощущаю, русским или эстонцем, и каков мой образ мыслей — это сугубо моё личное дело. Право на свободу убеждений мне гарантирует Конституция ЭР».
Каким образом Чаплыгин отождествляет законопослушность с лояльностью – я не знаю, поскольку можно быть десять раз законопослушным (как я, например), и всё равно числиться в нелояльных (как я, например). При этом сам термин «лояльность», к которому в последнее время всё чаще апеллируют эстонские политики, к праву если и имеет отношение, то уж очень косвенное.
Дело Симула крайне интересно ещё и с той точки зрения, что вскрывает подноготную школы права в Эстонии. Представитель Симула, присяжный адвокат Олави-Юри Луйк уже подал апелляционную жалобу. По его словам, позиция суда и Департамента полиции и погранохраны расходится с реальной жизнью, поскольку известны случаи, когда граждане Эстонии возвращались в Эстонию только в 1939 году, и страна признавала их гражданство. Он считает, что суд значительно нарушил нормы производства, поскольку при вынесении решения учитывались некие исторические материалы, а не административные акты, имеющие силу законов. Луйк считает, что выданное свидетельство о гражданстве – это именно административный акт, срок действия которого не ограничен.
«Расходится с реальной жизнью» — это значит, что расходится с принципами школы естественного права, согласно одному из которых закон должен быть социально обусловлен. «При вынесении решения учитывались некие исторические материалы» — это означает доминанту исторической школы права. Ну и понятно, что зажатое между этими двумя непримиримыми школами позитивное право мечется, как курица с отрубленной башкой. Быть в этой ситуации «законопослушным» — особое искусство.
Но и позиция Чаплыгина не отличается чёткостью. Вопрос о том, русский он или эстонец, Чаплыгин «закрывает» свободой убеждений, но при всём желании он не сможет никого убедить в том, что он – англичанин. Даже если он сам убеждён в этом. В конституции на этот счёт есть совсем другое положение – ст. 49 определяет, что «Каждый имеет право сохранять свою национальную принадлежность». Убеждения можно поменять, а национальную принадлежность – только сохранить.
Дело «эстонца без эстонства» Симула в очередной раз всколыхнуло лужу под названием «эстонские ценности». Вплоть до заявления Эркки Баховского о том, что «ценности России и США – не наши ценности». При этом развязать мешок с «нашими ценностями» Баховски не может. Узел затянут намертво.
Свою попытку распаковать эстонские ценности на материале конституции я предпринял более 10 лет тому назад, и во многом по сей день доволен результатом того аксиологического опыта. Вот короткий фрагмент оттуда:
«Из выступления председателя ВС ЭР Арнольда Рюйтеля на 46 сессии ГА ООН 17 сентября 1991 года: «Я счастлив представлять перед Объединенными Нациями государство, которое вновь обрело независимость. (…) Вопрос прав человека является главной заботой эстонцев. Свобода и права человека являются, в конечном итоге, тем, за что мой народ боролся».
Так вот: в Конституции ЭР вообще нет слова «человек». Есть «никто», «каждый», «эстонец», «гражданин Эстонии», «гражданин иностранного государства», «лицо без гражданства», «супруг», «родитель», «ребенок»… А «человека» нет. Да: «приверженности Правам Человека», даже с маленькой буквы, тоже нет. То есть вообще нет упоминания «прав человека». Один раз встречается «человеческое достоинство», один раз – «люди с недостатками», и два раза – «другие люди»».
Развязывать мешок с эстонскими ценностями – стыдно, и Баховски этого не делает. Но то, о чём стыдно говорить, не стыдно вбивать: «Внедрение ценностей предполагает наличие какого-то аппарата принуждения. И у США, и у России он есть. Аппарат принуждения ЕС предназначен только для внутреннего пользования, да и он толком не работает. Ценности невозможно принимать всерьез, если их не поддерживает строгий закон».
Схема рисуется такая: будь лоялен ценностям, о которых мы тебе не расскажем, но которые вобьём тебе в голову так, что мало не покажется. Как при этом у Чаплыгина получается быть лояльным – секрет.
Следующая диалектическая пара. В мае латвийский Сейм одобрил поправки к закону о приватизации земли в сельской местности. Согласно новому закону, «иностранцы, покупающие землю в сельской местности, должны владеть государственным языком по меньшей мере во 2-й степени уровня В. Это означает умение разговаривать на госязыке на бытовые и профессиональные темы, ясно формулировать и обосновывать свое мнение, читать и понимать тексты разного содержания, писать необходимые для работы документы и развернутые тексты на бытовые и профессиональные темы, воспринимать и понимать произносимые в естественном темпе тексты на различные темы».
Разговаривать с землёй – это язычество. И требование воспринимать и понимать произносимые землёй в естественном темпе тексты на различные темы выглядит в связи с этим вполне обоснованно. Но вот требование «читать и понимать тексты разного содержания» уже не так понятно – неужели земля умеет читать и писать? Впрочем, это уже мешок с латышскими ценностями…
Диалектика на этой неделе пришла, откуда не ждали – из эстонского министерства окружающей среды: «Министерство считает, что предложение EKRE требовать от покупающих недвижимость иностранцев владения государственным языком или образованием определенного уровня, носит характер произвольной дискриминации».
Или прибалтийская солидарность уже ничего не стоит, или я чего-то не понимаю…
Следующая пара. В Таллине прошёл прайд ЛГБТ. В том числе – с российскими флагами. Александр Чаплыгин: «И что любопытно, никто не штрафует их за российские флаги. А когда на Певческом празднике мужики решили покричать «Россия», причём на английском языке, их тут же отволокли в участок. В чём разница, объясните?».
Да, согласен, это уже не диалектика, это уже двойные стандарты. Или это и есть диалектика наших дней? Следующий дуэт тоже вполне уместится в пару заголовков:
Мединский вновь пригласил министра культуры Эстонии на форум в Санкт-Петербург.
Ну и, наконец, самое интересное событие последних трёх недель – «бабий бунт» в Центристской партии Эстонии. Мнения по этому поводу разошлись весьма широко. Оказалось, что и двойным стандартам можно придать диалектическую значительность и поэтический ореол. У Вячеслава Иванова, например, получилось:
«Если партактиву удастся договориться о своего рода разделении обязанностей, на практике всё могло бы выглядеть следующим образом: Юри Ратас отвечал бы (в рамках партии, но не на уровне премьер-министра) за – условно – эстонский электорат, а Яна Тоом – за русский. В принципе, на этой основе можно создать «коллективного Сависаара» под руководством дуумвирата Ратас-Тоом – поскольку поодиночке никто из нынешних лидеров не тянет на эту роль ни по опыту, ни по уровню «вождизма».
Тогда расклад выглядел бы так. С одной стороны – Юри Ратас, Тоомас Витсут, Таави Аас, Кадри Симсон; с другой – Яна Тоом, Михаил Кылварт, Раймонд Кальюлайд, Михаил Стальнухин (списки могут варьироваться и дополняться). Это не противостояние, а реализация принципа «двух крыльев», позволяющих «птице» уверенно держаться в воздухе, легко ускорять и замедлять свой полет, гибко и оперативно осуществлять необходимые для этого маневры».
Красиво…
Андрей Заренков: ««Есть такая партия!» 07.07.1917 в Питере 100 лет назад окончился первый Съезд Петроградского Совета…
Откровенно говоря, я ждал, кто захочет (сможет) использовать чрезвычайно выгодный момент для обращения к русским избирателям после подавления бабьего бунта в Центристской партии. 07.07.2017 в Таллине сложилась уникальная возможность обратить на себя внимание бесплатно и перспективно. (…)Ну взяла бы Левая партия и сделала заявление — предложила бы этому списку из 93 человек за минусом отказавшихся свои объятия! И пусть смеялись бы над этим толстосумы и националисты, как это было ровно 100 лет назад, но народ бы узнал, что есть партия, которая не боится заявить о себе, несмотря на чудовищные репрессии против ее активистов. И пришли бы туда люди новые. А теперь, особенно после уничтожительной статьи Димитрия Кленского, нашим русским опять придется, потирая ушибленное место, голосовать за меньшее зло…».
Димитрий Кленский: «Беспокойство Яны Тоом о полной эстонизации Центристской партии во главе с Юри Ратасом – показное. Стоит напомнить, чтоцентристы годами создавали видимость борьбы за межэтническое равноправие и вместе с Полицией безопасности и этнократической политэлитой «зачистили» все самостоятельные русские партии!
Единственным элементом русскости в этой партии всегда был только русский и русскоязычный избиратель, руководство же состояло и состоит в подавляющем большинстве из эстонцев. Газета центристов «Кескнядал» не издается на русском языке, так как содержит публикации явно русофобского свойства. Наконец, не надо забывать высказывание бывшего генсека Центристской партии Прийта Тообала о том, что целью политики его партии заключается в абсорбировании русских, контроле их деятельности, чтобы не допустить их во власть и в реальную политику. Центристы стали «громоотводом» недовольства русских».
Тоже – про «два крыла», но совсем не так поэтично, как у Иванова. Меня же в сюжете с «бабьим бунтом» больше всего занимает тот факт, что «список из 93 человек» с «разной мотивацией» («бизнес, слава, обида, месть» — цитата из Яны Тоом) так и удалось сохранить в тайне. И каких-то попыток выкрасть его у «трёх сестёр» журналисты, как я смог отследить, не предпринимали. Удивительное дело! Но тут же – и ответ Заренкову: а зачем приглашать в свою Левую партию людей, чья мотивация — «бизнес, слава, обида, месть»?
Выпуск получился не вполне обычным. Так что закончу – правильно:
#FREEPISKORSKI, Артем Скрипник, Владимир Поляков, Александр Краснопёров, Константин Никулин
